Интервью TAdviser:
Руслан Давыдов, первый замруководителя ФТС – о цифровом развитии таможни

Руслан Давыдов: 2020 – это финальный год Комплексной программы по развитию таможенного администрирования. Мы анонсировали Программу на коллегии ФТС России в мае 2017 года, затем получили все необходимые согласования, в т.ч. от президента России, и с 2018 года ее официально выполняем. Но, как и любой масштабный проект, наша программа основана на той работе, которую мы вели, по сути, с 2008 года.

В сентябре 2008 года через интернет была подана первая электронная декларация на Каширском таможенном посту, после чего мы приняли решение, что такую технологию нужно распространить на все таможенные посты. К 2014 году мы сделали электронное декларирование обязательным.

Чем отличается декларирование сейчас – по нынешней Комплексной программе – от электронного декларирования образца 2014 года? Вступил в силу закон о том, что документы, полученные декларантом в иных органах, не должны повторно требоваться на таможне. Для этого мы создали архив юридически значимых документов и организовали информационный обмен с 34 ведомствами-партнерами.

Руслан Давыдов: Да, с большинством через СМЭВ. Для этого у нас работает 81 информационное программное средство и 2 тысячи каналов передачи данных. В результате 35 миллионов сообщений проходит ежедневно. Основной наш партнер – это Росаккредитация, с ней происходит более 80% взаимодействия.

Руслан Давыдов: Да. По экспорту особых сложностей нет. В любой стране экспорт проходит в упрощенном режиме. Каждая страна хочет развивать свой экспорт и торговать вовне. А с импортом – сложнее, здесь и фискальная составляющая, и код товара, запреты и ограничения, контрабанда. Поэтому при импорте, конечно же, объем проверок значительно больше, объемнее, многограннее, чем при экспорте.

Поэтому в Комплексной программе мы решаем две задачи. Во-первых, каждая электронная декларация требует обработки, в связи с чем за ней тянется длинный бумажный «хвост». Мы этот «хвост» серьёзно сжали и уменьшили. Теперь на бумаге существуют только те документы, по которым есть соответствующие требования международных договоров. Например, сертификаты о предоставлении преференций. Наименее развитые страны, которые находятся в зоне свободной торговли с нами, могут иметь особые формы бумажных сертификатов, и с этим мы поделать ничего не можем. Такие документы проверяются, сканируются и далее подаются в нашу электронную систему для использования, декларирования, расчёта платежей.Метавселенная ВДНХ 3.4 т

Вторая задача – это автоматизация процедур. Ведь подача электронной декларации – это только первый шаг. После этого начинаются юридически значимые действия, которые должны быть автоматизированы. Вершиной всего этого является автоматический выпуск. Эта технология применяется практически во всех развитых таможенных администрациях, да и фактические объемы выпуска у них даже больше, чем у нас. Но мы поставили амбициозную цель: 80% деклараций, поданных участниками ВЭД с низким уровнем риска, мы хотим выпускать автоматически.

Руслан Давыдов: Да.

Руслан Давыдов: К низкому уровню относятся примерно 10,5 тысяч организаций из 110 тыс. участников ВЭД. Это около 10%. В объеме декларирования это порядка 67% всех поданных в 2019 году деклараций на товары.

Руслан Давыдов: Здесь мы достигли своего рода предела. Например, существуют компании, которые подают от одной до пяти деклараций в год, и это слишком малый объем информации для проведения аналитики. Поэтому сложно отнести их к низкому риску: мы просто не знаем, склонен такой декларант к нарушениям или не склонен. Вместе с тем элементы искусственного интеллекта, которые задействованы в нашей аналитике, требуют Big Data.

Руслан Давыдов: Запуск Центров электронного декларирования и электронных таможен – это еще один компонент нашей Комплексной программы. На сегодня 12 таких центров работает полномасштабно, еще 4 планируется запустить.

В чем задача? У нас было порядка 660 мест таможенного оформления. Это центры, куда попадают декларации, где лежат авансовые платежи. Система была устроена довольно сложно и, кроме того, создавала определенные преимущества некоторым декларантам. Эти центры, как правило, располагались на складах временного хранения, принадлежащих бизнесу. Эти посты обладали полномочиями и по проверке деклараций, и по проверке товара. То есть, была борьба складов – у кого будет пост, тот получит определенные преимущества. Это коррупционные риски, когда таможенник сидит на складе временного хранения, владельцем которого является коммерческая структура.

Руслан Давыдов: Конечно. По крайней мере, для этого есть физические условия – ты физически там находишься и можешь пообщаться. В центрах электронного декларирования это исключается. Они располагаются на огороженной государственной территории. И вход туда разрешен только сотрудникам таможни, инспекторам, функциональным отделам, кому там положено быть.

Руслан Давыдов: Да, товары, как ехали, так и едут, по тем торговым путям, которые складывались сотнями и тысячами лет. В портах, на дорогах, в аэропортах у нас находятся посты фактического контроля, а декларации подаются по технологии удаленного выпуска – когда она подается в одно место, а товар физически находится в другом. В 2020 году мы окончательно завершим диспетчеризацию и синхронизируем эти процессы по времени.

Декларация должна попадать в систему таможенных органов и диспетчеризироваться в зависимости от категории товара. Первая категория – это все, что связано с нефтью, энергоносителями, углем. Эти товары оформляются в Центре электронного декларирования (ЦЭД) Центральной энергетической таможни. Вторая категория – это те товары, которые подлежат обложению акцизом – автомобили, алкоголь, сигареты, драгоценный металл. Их оформление происходит в ЦЭДе Центральной акцизной таможни. Третья категория – по виду транспорта на границе. Есть морские таможни, отвечающие за декларирование всех «морских» грузов. Есть Московская авиационная таможня. Исторически 86% авиагрузов прибывает в Москву, это дает основания сконцентрировать оформление здесь. Остальные категории – по виду, месту налогового учета участника ВЭД. Если вы участник ВЭД, допустим, Московского региона, то ваша декларация будет переадресована в Московский ЦЭД.

Для чего это сделано? Для соблюдения цифровых процедур прослеживаемости и маркировки совместно с Федеральной налоговой службой, чтобы совместные проверки проводить по месту налоговой регистрации участника, чтобы иметь возможность объединить наши усилия и ресурсы.

Реформа направлена и на автоматизацию, и на определенную концентрацию декларирования, и на структурные изменения. А посты фактического контроля находятся там, где товар. Электронная таможня или центр электронного декларирования проверяет декларацию при помощи системы управления рисками с элементами искусственного интеллекта, выбирает объект контроля, и туда, где товар находится физически, через интернет летит команда, у кого проверить вес, у кого запросить документы о стоимости, у кого провести досмотр.

Руслан Давыдов: Да, автовыпуск. Мы стремимся к тому, чтобы все контрольные действия осуществлялись только в рамках системы управления рисками. И мы приблизились к показателю в 90%. Даже если какие-то нарушения выявляются в процессе фактического контроля, они должны оформляться профилем риска, документироваться. Это важно и из соображений борьбы с коррупцией, чтобы исключить произвольные действия инспектора.

У нас есть центральный ресурс участников ВЭД, электронное досье. Там лежат записи обо всех участниках ВЭД, которые с 2013 года подали хотя бы одну декларацию.

Руслан Давыдов: Не только. Риски рассчитываются и по субъектовому принципу в отношении участников ВЭД, и в отношении товарных партий. Объект нашего контроля – это товар. А субъект – поставщика – мы контролируем до выпуска и после выпуска товаров. В соответствии с рекомендацией Всемирной таможенной организации, контроль после выпуска может проводиться в течение 3 лет. Это система контроля и аудита не только участников ВЭД, но и наших собственных действий. Где-то, может быть, автоматический алгоритм не сработал. Где-то наш клиент, проверяемое лицо, подсмотрел у нас алгоритм и под этот алгоритм построился. Сейчас столько аналитиков, столько ИТ-компаний, которые тоже используют искусственный интеллект. И в них также работают бывшие таможенники, которые могут рассказать о наших методах работы. Поэтому автоматизированная система должна иметь свои компенсаторные и гарантирующие механизмы после выпуска.

Контроль после выпуска – это довольно четкая собственная отдельная вертикаль, у которой есть право аудировать действия в прошлом. Зачастую огрехи успешно выявляются, и тогда управляющее воздействие подается уже на вход системы автоматизированного управления.

Руслан Давыдов: Пока это концепция, которую мы разработали и направили в Минтранс, который отвечает за обустройство пунктов пропуска. В концепции речь идёт обо всей организации работы, начиная от въезда транспортного средства, если это автомобильный пункт пропуска, и заканчивая его выездом. Расписаны все технологические операции. Кроме таможни, это и Роспотребнадзор, и Россельхознадзор, и пограничный контроль, и транспортный контроль. Все эти ведомства имеют определенные полномочия. Мы предлагаем реализовать в рамках такого пункта пропуска т.н. «одно окно». Кроме того, это работа инспекционно-досмотровых комплексов, неинтрузивный контроль с помощью сканирования лиц, грузов, транспортных средств.

Кстати говоря, сканирование дает колоссальные результаты в обнаружении наркотиков. И скорость досмотра значительно возрастает.

Достаточно сильно в вопросе создания интеллектуальных пунктов пропуска продвинулись наши коллеги из Китая, реализовав оснащение и автоматизацию всех процедур по модели частно-государственного партнерства с Huawei. Также во Франции есть такие пункты.

Руслан Давыдов: В принципе, никто не возражает против этой модели. Вопрос в достаточности средств. Стоимость оснащения автомобильного пункта пропуска – от одного миллиарда рублей.

В нацпроекте «Международная кооперация и экспорт» есть проект «Логистика международной торговли». Там заложены деньги на пункты пропуска (2,85 млрд руб. на запуск интегрированной системы пункта пропуска через границу на экспортно-ориентированных пунктах пропуска; 30,437 млрд руб. на строительство (модернизацию) пунктов пропуска).

Руслан Давыдов: Только автомобильных 172. У нас ведь самая большая по площади страна в мире. Деньги заложены, но надо не просто согласиться с точкой зрения таможни, надо и физически реализовать этот проект.

Руслан Давыдов: Определённое отставание от графика, который заложен в нацпроекте, уже возникает в связи с длительным проектированием. Надеемся, что стройка начнется в 2020 году. Необходимо создавать по 5-6 пунктов пропуска в год, чтобы запустить хотя бы 30 приоритетных.

Вторая важная тема – это морские пункты пропуска. Они находятся в морских портах с частными собственниками. Здесь также все продвигается довольно медленно. Есть выдающиеся мировые примеры. Например, морской порт в Роттердаме: в последние десять лет там намыли остров, «закатали» его в бетон, потом на этом бетоне появились современные краны, системы контроля, датчики в дорожном полотне, роботы, беспилотный транспорт. Один участок этого порта обрабатывает больше контейнерных грузов, чем все порты России вместе взятые.

Наши порты, принадлежащие частным собственникам, очень медленно «раскачиваются» с применением таких технологий. Поэтому и тарифы на обработку грузов несколько выше.

Руслан Давыдов: Действительно, если посмотрите на график снижения времени и сроков выпуска, примерно так же, но в обратную сторону меняется нагрузка на вычислительные мощности и потребности в вычислительных мощностях.

ФТС имеет четырехуровневую структуру: центральный аппарат, региональные управления по восьми федеральным округам, таможни и таможенные посты. Вся инфраструктура вертикально-интегрированная, она доходит до всех таможенных постов. И везде там есть свои серверы. В последние годы мы занимались централизацией, повышали отказоустойчивость центрального звена и всей сети.

Решение о строительстве ЦОДа в Твери было принято, в том числе, по примеру Федеральной налоговой службы, которая сделала свои ЦОДы ранее. Реальная потребность в серверных мощностях у нас несколько ниже: в год оформляется в среднем около 90 тысяч юридических лиц, но наши декларации намного сложнее и требования к одному объекту информатизации гораздо выше. В 2023 году мы должны наш ЦОД построить и запустить.

Руслан Давыдов: Серверное оборудование на местах в любом случае должно остаться, чтобы обеспечить возможность проверки сведений в режиме онлайн в тот момент, когда на границу приходит машина. Собственная служба технической поддержки ФТС также работает круглосуточно. Ведь если возникнет серьезная остановка (при работе в режиме 24 на 7), это может привести к значительным финансовым и временным издержкам для бизнеса. В том числе и поэтому нам необходим собственный ЦОД, а не арендованный. Чтобы мы могли оперативно принять меры, если это необходимо.

Коллеги из ФНС России проводили краш-тестирование своих центров: «рушили» систему и смотрели, за сколько времени они её смогут «поднять». «Поднимали» за 20 минут. У нас было два-три таких случая за последние три года. Ко мне стекается информация о нештатных ситуациях; все они учитываются, делятся на критически важные и некритичные. Могу сказать, что в декабре 2019 года по сравнению с январем 2019 года количество таких ситуаций мы сократили практически на два порядка.

Руслан Давыдов: Мы обновили всё серверное оборудование, в течение нескольких лет поменяли рабочие станции, сделали резервирование каналов связи, везде, где это возможно. Ведь случаются даже рядовые ситуации, когда, например, копают канаву и перерубают кабель, в результате чего пункт пропуска остается без связи. Для нас эта ситуация критичная. Представьте, что вы ночью прилетели в аэропорт и вас должны пропустить. Вам совершенно не важно, что кто-то там спит. Точно также на пункте пропуска, который должен работать круглосуточно.

Руслан Давыдов: В структуре ФТС России есть Главное управление информационных технологий, которое занимается развитием автоматизированной информационной системы таможни (АИСТ). Она является нашей собственной разработкой, в отличие, допустим, от Казахстана, где были закуплены коробочные решения американского производства. Мы, естественно, не можем применять американские решения, поэтому развиваем свои.

И есть Центральное информационно-техническое таможенное управление, которое занимается сопровождением программных средств. В нем же находится и служба круглосуточной технической поддержки. ИТ-вертикаль довольно большая: около 2,2 тысяч ИТ-специалистов разного уровня.