Почему российские САПР пока не подходят группе ПИК. Интервью TAdviser

Всеволод Нечитайленко: Мы используем гибридную модель – собственная инфраструктура плюс инфраструктура от провайдера. Этот подход обеспечивает наилучшую гибкость ввиду того, что могут меняться объёмы строительства и, соответственно, объёмы работы для проектировщиков.

Пользовательские машины проектировщиков у нас работают в облаке на инфраструктуре провайдера Selectel, с которым мы сотрудничаем с 2019 года. История с облачными рабочими местами для этого типа сотрудников началась ещё в 2018 году, когда мы открывали офис в Краснодаре. У нас тогда было около пяти VDI серверов, и мы подумали, почему бы нам не нанять много проектировщиков на удалённую работу через VDI в разных регионах. Важно было, чтобы VDI-сервера были с графическими картами, т.к. мы работаем в системах САПР, где важна графика, – мы используем BIM.

Удалённая работа для людей, которые проектируют дома, тогда была многим в новинку: когда мы поначалу предлагали её потенциальным сотрудникам в регионах, некоторые даже не понимали, как это. TAdviser выпустил Гид по российским операционным системам 10.4 т

Но затем пошёл рост по экспоненте: в конце 2018 года у нас было около 150 проектировщиков на удалёнке, в 1 квартале 2019 года уже 300 человек, а в конце 2019 года – 1000 человек. А во время ковида мы ещё около 1,5 тыс. офисных сотрудников посадили на удалённую работу.

Сейчас непосредственно для команд проектирования у нас нет офисного пространства. Есть "hot seat" в офисе, где можно по желанию прийти и посидеть в кабинке, но офис с такой опцией есть только в Москве.

Всеволод Нечитайленко: На рынке присутствует BIM-система Renga, «выросшая» из компании «Аскон», есть продукты NanoCAD. Но мы за последние годы много инвестировали в то, чтобы выстроить свой процесс вокруг ядра Autodesk Revit. Плюс мы видели, что у всех глобальных вендоров дело идёт к подписочной модели, поэтому мы сидим на последней on-premise версии продукта. Вокруг неё мы выстраивали свою инфраструктуру.

Одна из особенностей Revit – одно решение позволяет выполнять бо́льшую часть проектирования: архитектуру, конструктив, инженерную часть. Если сильно упрощать, то выглядит это так: инженер проложил трубы, нажимает кнопку, и конструктор видит, что эти трубы теперь есть, видит, совпадает это с нужными отверстиями или нет. А если мы рассмотрим все современные российские САПР, то это будет что-то вроде режима Outlook: возьми файл там, подгрузи его себе, посмотри и напиши мне, что ты там исправил. Т.е. это односторонний обмен, который может приводить к коллизиям, и усложняется и контроль на выходе, и сама коммуникация.

Решения, на которое мы могли бы перейти с Revit в ближайшие годы, пока не предвидится. Российские вендоры сейчас обрастают заказчиками, которые импортозамещаются, и их решения развиваются, но если мы перейдём прямо сейчас, то темпы проектирования замедлятся. Вместе с тем, мы внимательно наблюдаем за опытом «Росатома», который плотно работает с российскими поставщиками САПР.

Всеволод Нечитайленко: Мы состоим в техническом комитете 505 «Информационное моделирование» при Минстрое, где создаётся нормативно-правовая документация в области BIM. И сейчас срок внедрения BIM на жилье обозначен июлем 2024 года. Речь об обязательном применении. Но пока до конца ещё не формализовано, что это означает.

Здесь есть такой момент: у государства два термина – информационное моделирование и информационная модель, а есть цифровая информационная модель. В классическом варианте мы считаем, что какая-то объектно-ориентированная модель, которая содержит в себе большое количество параметров и данных, – это уже модель. Но государство разделяет: первое – информационная модель – это совокупность всех документов в цифровом виде. А цифровая информационная модель – это как раз привычная модель BIM/ТИМ подхода.

И получается, мы все понимаем, что есть срок, и все активно работаем над тем, чтобы это структурировать, чтобы это была не принудительная история, а выигрышная для всех на рынке. Еще предстоит сформулировать, что войдёт в финальные требования, к чему готовиться. Это большой объём работы.

При этом все топовые застройщики уже сейчас используют технологии BIM – информационные модели есть у всех. Потому что, когда вы строите активно и быстро, BIM, кроме возможности быстро вносить изменения, даёт также возможность поиска несовпадений – коллизий – на этапе проектирования. Например, когда на объекте должна идти какая-то труба, а конструктор не предусмотрел отрезок. BIM при правильном использовании позволяет всё это раньше увидеть и снизить издержки при строительстве, ускорить сроки строительства.

Вопрос в том, что сейчас в законе прописывается, что есть оператор всех этих данных, есть система, куда их нужно загружать. А второе, если мы говорим про цифровую информационную модель, – должны появиться сценарии потребления. Например, мы выпустим 3D-модель, и к ней должны быть требования по детализации. Насколько должен быть детализирован такой элемент, как дверь, например. Эти требования сейчас и прописываются.

Всеволод Нечитайленко: Пока предпосылок к этому нет, но гипотетически может возникнуть ситуация, что консорциум российских производителей «продавит» какой-то свой формат данных, к примеру, от трёх производителей, а не общий. Тогда было бы некомфортно.

Всеволод Нечитайленко: Базовый стандарт есть у всех. Мы видим, что в каждой компании есть сотрудник, отвечающий за BIM, и он же занимается стандартом.

Мы тоже на начальном этапе, как ИТ-команда, сделали свой стандарт совместно с бизнесом. Сначала он был ориентирован только на проектирование, но потом другие подразделения компании заинтересовались им: у нас же есть модель, они захотели получать из неё данные. Соответственно, мы добавили в стандарт, что нужно обязательно заполнять новые данные, и на следующей итерации – на следующем проектировании их получили бизнес-юниты заказчики.